пятница, 13 июля 2018
Война в царстве Снежной королевы
Минус 45 на дворе.
Танки чуть водят хоботками направо-налево,
Как мошки в будущем янтаре.
Есть плюс 40 во фляге,
Рота неотвратимо движется навстречу врагу.
Как черные буковки на бумаге
Фигурки корячатся на снегу.
Все чувства погашены этим холодом.
Никто не жалеет, не верит, не трусит,
Никто не спрашивает, - по ком звонит колокол?
Знают, это ***чат кувалдой по рваной гусенице.
Но редкая наша техника, которая как бы в целости,
Продолжает упорно стрелять по врагам,
Хотя в нас они не вызывают ненависти,
Какая может быть ненависть к снеговикам?
На лету замерзает приказ «Наступаем!»
Сосед, охнув, роняет голову на плечи,
Вот и он стал мальчиком Каем,
Из осколков сложившим свою вечность.
Механик, чье лицо скрыто паром дыхания,
С мясом отрывает пальцы от ледяного дизеля.
И вопреки сводкам приходит понимание,
Что, нас, похоже, все же от****или.
Если чуть свернешь с просеки длинной,
Сразу наткнешься на то, что вдоль нее нагорожено,
Позже русофоб Бродский назовет это человеческой свининой,
Но у него речь шла о парной, а эта мороженная.
На солдатских телах шинели, на командирских тулупы.
Воронье не разжиреет на этой войне.
Оно разобьет свои клювы об окаменевшие трупы
И, злобно каркая, будет кружить в стороне.
С тех пор прошли годы и годы,
Но так и не понята ни фига
Эта единственная война, где Мороз-воевода
Минус 45 на дворе.
Танки чуть водят хоботками направо-налево,
Как мошки в будущем янтаре.
Есть плюс 40 во фляге,
Рота неотвратимо движется навстречу врагу.
Как черные буковки на бумаге
Фигурки корячатся на снегу.
Все чувства погашены этим холодом.
Никто не жалеет, не верит, не трусит,
Никто не спрашивает, - по ком звонит колокол?
Знают, это ***чат кувалдой по рваной гусенице.
Но редкая наша техника, которая как бы в целости,
Продолжает упорно стрелять по врагам,
Хотя в нас они не вызывают ненависти,
Какая может быть ненависть к снеговикам?
На лету замерзает приказ «Наступаем!»
Сосед, охнув, роняет голову на плечи,
Вот и он стал мальчиком Каем,
Из осколков сложившим свою вечность.
Механик, чье лицо скрыто паром дыхания,
С мясом отрывает пальцы от ледяного дизеля.
И вопреки сводкам приходит понимание,
Что, нас, похоже, все же от****или.
Если чуть свернешь с просеки длинной,
Сразу наткнешься на то, что вдоль нее нагорожено,
Позже русофоб Бродский назовет это человеческой свининой,
Но у него речь шла о парной, а эта мороженная.
На солдатских телах шинели, на командирских тулупы.
Воронье не разжиреет на этой войне.
Оно разобьет свои клювы об окаменевшие трупы
И, злобно каркая, будет кружить в стороне.
С тех пор прошли годы и годы,
Но так и не понята ни фига
Эта единственная война, где Мороз-воевода
Был не за нас, а на стороне врага.
Батарея вянет, питая воздух
тонким ароматом сухой травы.
Мы давно хотели подняться в воздух
Чтобы захлебнуться глотком синевы.
Бесконечный лес из стволов орудий
Нежно покрылся древесной корой,
В этом лесу отдыхают люди,
В пыль изнурённые военной игрой.
Они вплетают друг в друга ветви,
Они крошат хлеб, на корм воробьям,
Их огорчения так незаметны,
Как, до поры, сапог – муравьям!
Торжество молекул уже безвредно
Победа воздуха видна на всём.
А не угостишь ли, брат, сигареткой?
тонким ароматом сухой травы.
Мы давно хотели подняться в воздух
Чтобы захлебнуться глотком синевы.
Бесконечный лес из стволов орудий
Нежно покрылся древесной корой,
В этом лесу отдыхают люди,
В пыль изнурённые военной игрой.
Они вплетают друг в друга ветви,
Они крошат хлеб, на корм воробьям,
Их огорчения так незаметны,
Как, до поры, сапог – муравьям!
Торжество молекул уже безвредно
Победа воздуха видна на всём.
А не угостишь ли, брат, сигареткой?
Скоро, очень скоро – все отдохнём..
A Remake of ВЛАСТЬ ЕДИНИЦ www.netslova.ru/zkhus/texty.html#0
Я продлеваю себя на ещё один день,
С трудом продираю глаза - рядом город Шеньчжень,
Вперёд, детка, это так нужно для всех,
Они там тянут какую-то башню вверх,
Вперёд, детка, в ещё один галимый день..